…И блаженный вдохновенья миг - Марина Зайцева (Гольберг)

Марина Зайцева (Гольберг)

…И блаженный вдохновенья миг

© Зайцева (Гольберг) М., 2017

© Московская городская организация Союза писателей России, 2017

© НП «Литературная Республика», 2017

Поэт

Астроном изучает звёзды.На пленэре художник дышит.А поэт, погрузившись в грёзы,Неземные пространства слышит.По прописке своей – небожитель,Он родня душе океанской.Лунных тайн и снов повелитель,Изгибает, шутя, пространства,Им диктует свои законы,И рукой своей прихотливоНаправляет орбиты и трассы,Изменяет млечные реки,Измеряет аршином парсеки.Ему ведомы стихи и стихии.Держит он под уздцы Пегаса.Неизменный кормчий у Музы —У суровой взбалмошной бабы,Испытавший горнило и трубы,Разорвать с ней не в силах узы.У него на штурвале не румбы, —А дактили, анапесты и ямбы.

Летописцы

Летописцы, иноки – поэты! —Канувшие в сумрачных веках,Кропотливо старины заветыСобирали в кельях и скитах.Под лампадой тусклой, под лучиной,От земных страстей и гроз вдали,Сказы и преданья, и былиныВ книги рукописные текли.И – то «сизым соколом, то волком» —Мысли вдохновенно в тишинеУстремлялись вольно к звёздам колкимИль сторожко стлались по стерне.Брани зачинались и кипели,Русичей – рекою! – кровь текла.А в руках без устали скрипелиЛетописцев лёгкие стила.Подвиги и жизнеописанья,Тяжело, как в бурю корабли, —Нас любовью к Отчине спасая, —Сквозь столетья плыли и брели…Эти древних гениев твореньяСберегали на краю не разОт погибели и от забвенья —И в Один Народ собрали нас.

Певцы безвестных лагун

Поэзия малоизвестныхпровинциальных поэтов —это грустная песня одинокойморской раковины.Её несостоявшийся удел —быть арфой.Но арфы живут и поют на суше.Раковина на суше —задохнётся и… её не станет.Лирики,символисты или романтики —забытые дети в роддомеперестроек и перемен.Но, воистину, поэты —вне эпох и времён.Хотя – нет…Все они – дети своеговремени-безвременья,составной частивечности-забвения.Это у жизни есть срок.У Вечности его нет.И гудят-поют неслышносквозь временав неизвестных лагунах и заливахморские раковины,совсем не думая о том,кому сегодня принадлежит эпоха:классицизму, символизмуили постмодернизму.Это рыбе-прилипале есть резонприсосаться в днищукорабля-эпохив тщеславной и призрачной надеждевыжить, если не на вечность,то хотя бы – на время.Грустная моя раковина,лежащая на дне морском,в клубке спутанных водорослей.И поющая сама по себе —без надеждыбыть услышанной кем-нибудь.Счастлив тот,кто на полосе отливав клубке водорослейотыщет эту раковинуи, не очистивот песка и наростов,прижмёт её к своему уху —и услышит вечнуюнегромкую, глухую —щемящую песню моря.Песню вдохновения и одиночества.Мудрости и грусти.И непостижимоститворческой судьбы.Раковины и звёздыБезвестных заливов и лагун —моря без вас были быпустынны и безмолвны.

Автобиография

Я – язычница!Я – стихия!И стихи мои —Из стихии!

Я – ручей.Я – журавль.Я – рябина.Целым сонмом боговХранима.

Я из солнца,Из ветра,И звёзд —Вдруг восставшаяВ полный рост.

«Чёрная тушь иероглифов ветвей…»

Чёрная тушь иероглифов ветвейСмешалась с зелёной гуашью листвы.Май написал гимн веснеНа синей бумаге неба.

«Новогодний вскипает снег…»

Новогодний вскипает снегИ клубится метели дым.Я ворвусь в двадцать первый век,Чтобы фору дать молодым.

А двадцатый – был мой задел,Лишь программа и черновик.Двадцать первый – он не пределДля написанных мною книг.

Тот – останется для меняПоловинкой моей судьбы.Этот – стременем лёгким звеня,Вверх рванётся, став на дыбы.

И взыграют стихия и страсть,И весёлый ребяческий страх.Мне судьба – в гонке бешеной пастьС недопетым стихом на устах.

Начало

Закуржавленная шапкаНа разумной голове.Да за пазухою шаньга.Да жар-птица в рукаве.

А пурга хвостищем лисьимПеремётывала путь.Брёл вперёд он, зубы стиснув.Знал: назад не повернуть.

Поспешая за обозом,Даль заснеженной тропыМерил отрок Ломоносов —Шёл на звонкий зов судьбы.

6 июня 1799 года

Сквозняки июнь листают,Непогодою знобят,Сухо молнии блистают,Тучи ливнями грозят.

Соловьиху на опушкеИзождался соловей.В этот день родился ПушкинВ тихой вотчине своей.

Народился у дворянки,Бают, крошечный урод:Хилый, черный. Няньки-мамкиВоют, крестится народ…

Здесь такого не бывало(Чур нас всех! И пронеси!)Весь в арапа Ганнибала —Нестандартный для Руси.

А виновник этих слуховВ колыбельке почивал —И о них ни сном ни духомДаже не подозревал…

Но промчится тройкой с гикомВремя. Лирой зазвенитСамый русский, смуглый ликом, —Богом избранный Пиит.

Забег в бессмертие

37 ему судьбой отпущены —чтоб среди Бессмертныхравным стать,поступить в Лицей,сдружиться с Пущиными коня крылатого взнуздать,в Керн влюбиться,к Натали посвататься,в Таврию на тройке укатитьи, отрекшись (миф живуч!)от авторства,«Горбунка» мальчишке подарить…Наскандалить,свет сразить «Онегиным»,четверых наследников родить,у царя, рискуя стать отверженным,за «сенатцев» милости просить,повенчаться с болдинскою осеньюи коснуться дланью Божьих век.И январскойпредвечерней просиньювдруг прерватьсвой спринтерский забег?!

Болдинская осень

Когда наступит «болдинская осень —Не прогляди её за листопадом.И между трёх вечнозелёных сосенНе заблудись: она притихла рядом.

Промчалось лето. Птицы сбились в стаи.Прилёт с отлётом их не перепутай.Пропустишь —и уже не наверстаешьИх – славы посулившие минуты.

…Едва ли думал об её значенье, —Когда смятенно, в творческом порыве,Он грыз перо гусиное в волненье,Черновики черкал нетерпеливо.

И грыз перо. И рвал бумагу в клочья.И на сорочку брызгали чернила…Всё на бессмертье обречённым было, —Что в Болдине писал он днём и ночью

Ночной возок

Как вдовы, вьюги голосилиВо всю полей российских ширь —То жертву тайно увозилиДля погребенья в монастырь.

В простом гробу,В санях казённыхОн покидал постылый «свет».Дворовым псом за ним позёмка,Скуля, зализывала след.

И кони с храпом уносилиВозок печальный в мрак полей.Как будто боль и скорбь РоссииСпешили спрятать поскорей.

Банка и амфора

1

Вот – стеклянная банка.Кругла, толста и чиста.Её назначение – просто:Воду пить, огурцы солить.А можно поставить цветы.Она безыскусственна.Вся открыта и доступнаИ прозрачна на просвет.В ней ни мифа, ни секрета,Ни таинственности нет.

2

А вот греческая амфора.Многозначна, как метафора, —Что на дне морском лежалаМного-много тысяч лет.Заросла она кораллами,Водорослями и ракушками.В её узкой горловинеИ просвета даже нет.Но всех манит её тайна,Миф, загадка и секрет.

«Запел тростник у излучины реки…»

Запел тростник у излучины реки.Вдохновение провело смычкомПо душе поэта.

«Когда царят гиперболы химер…»

Когда царят гиперболы химерВ калейдоскопах вздыбленных метафор,Гекзаметра пространственный размерС октавами вибрирующих амфор,Гудящих в связках-струнах узких горл,Вселенная над всем парит царицей,Над арфами причудливыми горЗефир вечерний медленно струится.Бурлит, вскипая, Млечный водопад,Срывая пену звёзд с орбит обычных.На моцион ночной в эдемский садЛилит выходит без одежд привычных.

«Любимый мой!..»

Любимый мой!Опять грядёт тайфун.Мне снова грезить под дождёмО встрече.И снова переделывать строфу —В который раз, —А воробьи на вече,Как прежде, под стрехою собрались,Кричат, галдят, чего-то там решают.Туч баррикады перекрыли высьИ новыми ненастьями стращают.Опять во всю Вселенную звучитОрганМоей неистовой печали.Любимый мой!Я, как звезда в ночи —Тянусь к тебе издалека лучами.

Ты притяженья не лишайЗвезду —Не допусти нечаянноБеду.

«Опять нас манят горизонты…»