Индивидуальность потерпевшего и моральный вред - Татьяна Будякова

Татьяна Будякова

Индивидуальность потерпевшего и моральный вред

© Т. П. Будякова, 2005

© Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2005

Введение

Закрепление в Конституции Российской Федерации основных прав и свобод личности призвано обеспечить их соответствие международным стандартам: Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 г., Международному пакту о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г.; Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах от 16 декабря 1966 г., Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. и др. При этом необходимо разработать конкретные юридические механизмы их осуществления и защиты в рамках разных отраслей права, в том числе в гражданском праве. Важное место в решении этой проблемы отводится гражданско-правовому институту компенсации морального вреда.

Комплекс юридических норм о компенсации физических и нравственных страданий существует в российском праве уже почти пятнадцать лет. За это время он прошел апробацию многочисленной судебной практикой, где были выявлены определенные, иногда существенные, трудности в их практическом применении.

Научные исследования российских правоведов были направлены на дальнейшую разработку основных понятий, составляющих теоретический конструкт, использованный законодателем при формулировании норм, регламентирующих компенсацию морального вреда. Ряд специалистов в области гражданского права внесли существенный вклад в становление и развитие нового для российского права гражданско-правового института. Среди них: Л. О. Красавчикова, Н. С. Малеин, М. Н. Малеина, А. М. Эрделевский и др.

В то же время требуют дальнейшей научной разработки и разрешения некоторые вопросы использования отдельных категорий института компенсации морального вреда в правовой деятельности. Необходимо раскрыть и научно обосновать содержание таких базовых понятий, как «нравственные страдания» и «физические страдания», и сделать это так, чтобы данными категориями можно было относительно легко оперировать при разрешении дел о компенсации за моральный вред.

В настоящее время эта проблема не разрешена на должном уровне. Некоторые ученые предлагают даже отказаться от учета нравственных и физических страданий при расчете сумм компенсации за них и производить оценку только степени нарушенного личного неимущественного права или нематериального блага, что не совсем соответствует замыслу законодателя.

В предлагаемом исследовании сделана попытка дать правовое определение категорий «нравственные страдания» и «физические страдания» на основе современных научных психологических и медико-биологических знаний.

Без такой предварительной работы невозможен анализ другой категории: индивидуальные особенности потерпевшего, использование которой напрямую зависит от того, что понимается под физическими и нравственными страданиями.

Защита права личности на ее индивидуальность, понимаемая в широком смысле как система личных прав, была обозначена в качестве приоритетного направления развития российского гражданского права еще в XIX в. (И. А. Покровский и др.). Индивидуальные особенности личности (понятие, классификация и т. д.) и их влияние на меру испытываемых страданий являются частной проблемой в рамках межотраслевого института личных неимущественных прав человека. Однако важность этой категории определяется целевой направленностью всей системы норм указанного института, обеспечивающей правовую сторону самореализации личности и раскрытие ее индивидуальности.

Правовое содержание понятия индивидуальных особенностей потерпевшего разработано недостаточно. Как в научных трудах, так и в судебной практике понимание данного условия юридической ответственности, введенного законодателем для более точного определения сумм компенсации за моральный вред, как правило, основывается на предположениях о том, как то или иное индивидуальное отличие может повлиять на степень страданий. Очевидно, что предположение является не научно подтвержденным фактом, а в основном лишь результатом житейских наблюдений, и, следовательно, может быть ошибочным. В итоге возможен несправедливый судебный вердикт, вызывающий вместо чувства удовлетворения дополнительные страдания потерпевшего.

В предлагаемой работе рассматривается вопрос о том, что может считаться юридически значимой индивидуальной особенностью личности, приводятся классификации возможных индивидуальных особенностей потерпевшего, предлагаются способы учета индивидуальности человека, обеспечивающие более всестороннюю защиту его личных неимущественных прав и нематериальных благ.

Для большей объективизации результатов исследования проводится сравнительный анализ российского законодательства и отечественной судебной практики с зарубежным правом и судебной практикой разных стран.

Исследование имеет как теоретическое, так и прикладное значение. Показывается, как в судебной практике по делам о компенсации морального вреда могут учитываться такие индивидуальные особенности потерпевшего, как его физический и социальный пол, несовершеннолетний (в том числе малолетний) возраст, наличие психического заболевания, особенности интеллектуального развития и др.

Глава 1. Проблема определения понятия «моральный вред»

§ 1. Содержание понятия «моральный вред» в трудах российских цивилистов конца XIX – начала XX в. (дореволюционный период)

Данное современным законодателем определение морального вреда как физических и нравственных страданий (ст. 151 Гражданского кодекса РФ) было сформулировано еще в конце XIX в. в ходе активного обсуждения проекта нового Гражданского уложения России. Необходимость постоянно находить аргументы для ответа ярым противникам института морального вреда, в числе которых были авторитетнейшие юристы того времени (Л. И. Петражицкий, Г. Ф. Шершеневич и др.), стимулировала к всестороннему и глубокому анализу различных проблем, возникавших при определении содержания данного института.

В рамках исследования интерес представляет в первую очередь именно определение морального вреда, т. е. перечень существенных признаков этого понятия и доводы, которые были использованы как учеными-юристами, так и представителями законодательной власти того времени для обоснования именно такой формулировки данной категории.

Необходимо отметить, что само название «моральный вред» было не единственным, применяемым в теории. В качестве синонимов использовались такие названия, как нравственный, нематериальный, имматериальный, неимущественный, духовный и даже психический вред[1]. В данном параграфе они также будут рассматриваться как синонимы.

Основными доводами в пользу необходимости включения института морального вреда в проект Гражданского уложения были ссылки на наиболее прогрессивные законодательства ряда зарубежных стран: Англии, Швейцарии, Австрии, Германии, Франции, Италии и др. Нормы этих законодательств, а также научные труды ученых указанных стран стали одним из главных источников формирования основ института морального вреда в российском праве и, соответственно, отправной точкой в определении самого понятия «моральный вред».

В российской юридической теории и судебной практике также созрели необходимые предпосылки. Легальное определение термина бесчестье, данное в действовавших Законах гражданских, уже не удовлетворяло ни теоретиков права, ни практикующих юристов. Редакционная комиссия по составлению Гражданского уложения в первоначальном издании Законов гражданских 1832 г. (ст. 380) давала следующее определение: «Денежное вознаграждение, определяемое судом гражданским в удовлетворение за обиду, когда она не есть беда тяжкая, подлежащая суду уголовному, называется бесчестьем.

Примечание. Что именно по закону считается обидою и разделение обид на тяжкие, подлежащие суду уголовному, и легкие, ведомые в суде гражданском, в подробности определяется в Законах Уголовных».

Данная формулировка в общем виде повторяла ст. 16 и 18 Манифеста Екатерины II о поединках от 21 апреля 1787 г.[2] Отсылочный характер нормы ст. 380 и ее неконкретность дали основание Редакционной комиссии в издании Законов гражданских 1841 г. дать разъяснение основного понятия данной статьи (в издании 1841 г. это ст. 556). Бесчестье раскрывалось как вознаграждение или удовлетворение пострадавшего за обиду, составлявшую также вред, хотя и не имущественный, а нравственный[3]. Тем самым в российском гражданском законодательстве впервые появился термин «нравственный вред». Однако такое толкование бесчестья уже являлось существенной новацией для российского гражданского законодательства и не входило в задачи, поставленные перед Редакционной комиссией императором. В последующих редакциях закон определял бесчестье как платеж за обиду (ст. 667 в более поздних изданиях Законов гражданских)[4].