Без права на жизнь - Роман Рейн

Без права на жизнь

Роман Рейн

Иллюстратор Олег Щербаков

© Роман Рейн, 2017

© Олег Щербаков, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-8789-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Лишние люди

В полупустом кабинете сидели два человека. Несмотря на то, что было прохладно, оба собеседника изрядно потели. Один из них был пожилой мужчина в синем медицинском халате, который потел от избыточного веса и плотного обеда, периодически вытирая лысину влажной ладонью. Вторым человеком был молодой парень, который покрывался липким потом от волнения.

Удивительно, насколько такие мелкие детали, как стул и стол влияют на статус собеседников. Человек в медицинском халате сидел в роскошном кресле. Его болтающиеся ноги, с которых он предварительно снял натирающую обувь, не доставали до пола и были не видны из – за стола. Держался он уверено. Другой человек, находившийся по другую сторону стола, был весь на виду. Сидел на высоком неудобном стуле, который больше подходил для бара и чувствовал себя канарейкой, сидящей на жердочке.

– Ну что, приступим к собеседованию? Меня зовут профессор Снейк, я буду принимать решение по поводу вашей дальнейшей карьеры. Да не переживайте вы так, каков бы не был вердикт, вы все равно послужите нашей планете и принесете пользу человечеству. – Сказал мужчина в халате.

– Для этого я и был рожден. Я всегда спокоен, профессия обязывает. – Вежливо ответил молодой человек, не зная куда смотреть.

– Имя? – спросил профессор Снейк, по – стариковски набирая текст громкими постукиваниями по сенсорному экрану стола, так как привык к механической клавиатуре. Влажные пальцы оставляли неприятные, жирные разводы.

– Овальд.

– Фамилия?

– Чейз.

– Раса?

– Белый.

– Профессия?

– Пилот, класс «16J»

– Мда… Редкая категория. Молодой человек, у вас прекрасные шансы на попадание в «капсулу». Я вас поздравляю.

– Благодарю вас, но я хочу работать сейчас, в нашем времени. – сказал Овальд.

– Причина? – спросил Снейк, вытирая рукавом халата маленькие капли пота с дисплея.

– Сейчас я лучший пилот в училище. Я и дальше хочу быть лучшим. Лет через сто будут совсем другие корабли и я не уверен, что буду хорошим пилотом. – ответил Овальд, по прежнему не зная куда девать взгляд. Он никогда не смотрел в глаза собеседникам, так как читал там зависть, испуг, неловкость, злобу, любопытство… Не самые лучшие человеческие чувства. Поэтому он предпочитал рассматривать окружающие его предметы и вести беседу. Но взглядом в этом кабинете было не за что зацепиться.

– Видите ли, мистер Овальд, современными космическими кораблями могут управлять пилоты с более низкой категорией. Скорость кораблей не настолько велика и не вызывает сильных перегрузок у пилота. В будущем, несомненно, создадут более скоростные корабли, для которых будут нужны люди стойкие к сверхперегрузкам. И далеко не факт, что такие люди будут в том времени. Сейчас нерентабельно оплачивать фиксированную заработную плату пилота класса  «16 J», который будет летать на примитивных и медлительных «Скифах». С этим могут справиться рядовые, посредственные пилоты за меньшую плату. – монотонно объяснил Снейк равнодушным голосом, ослабляя ремень, который мешал дышать в полные легкие сухим, безбактериальным воздухом.

– Я согласен быть лучшим пилотом среди посредственных.

– Вы хотите загубить свой талант? У вас же уникальная стойкость к перегрузкам! Ну уж нет, если вы готовы загубить свои способности, то мы не дадим вам это сделать. Вы принесете максимальную пользу нашей планете в будущем! Чего вы боитесь? Вас поместят в специальную капсулу, заморозят при помощи жидкого азота, а ваши личные данные поместят в архив. Когда появятся космические корабли, управлять которыми смогут только «сверхпилоты», вроде вас, вы подвергнитесь разморозке. Пройдете курс реабилитации. Затем пройдете курс обучения, поскольку ваши знания в области пилотирования будут устаревшими и вы будете летать в галактики, о существовании которых мы сейчас и не догадываемся.

– Сейчас у меня есть родители, о которых, кроме меня, некому позаботиться. Да и личная жизнь, лежа в холодильнике, выглядит не очень перспективной. – сказал Овальд, сдерживая себя из последних сил. Ему нельзя срываться сейчас. Нервный срыв не позволителен для пилота. Если этот потный толстяк сообщит об этом куда следует, то Овальда будет ждать очередная череда медицинских комиссий, множество бессмысленных тестов, длительный прием седативных препаратов, пока его не признают опять пригодным для полетов.

– О, об этом не беспокойтесь! О ваших родителях позаботятся соответствующие органы. Им будет ежегодно выплачиваться вполне солидная сумма. А что касается вашей личной жизни… То вы можете хоть сейчас сдать определенные анализы, и выбрать себе женщину из нашей базы данных, из категории «безработных». Когда вы отправитесь в криокамеру, то она родит вам вполне здоровых детей. Ну, если вы будете слишком долго находиться в «капсуле», то и они подвергнуться заморозке, что бы вы очнулись вместе с любящей вас семьей. Ваши близкие не будут ни в чем нуждаться.

– Я так понимаю, что хорошие деньги платят не за то, чтобы я работал, а за то, чтобы ждал? Нас всегда убеждали что, чем тяжелее работа, тем легче на нее устроиться. Предложение, конечно, заманчивое, но я все равно не согласен на ваш «морозильник». – Решительно сказал пилот.

– Видите ли, вы не совсем осознаете всю ситуацию… Криоконсервация – эта процедура, которая не является добровольной. Правительство нашей планеты вынуждено принудительно подвергать этой процедуре людей. Нам приходится бороться с перенаселением, оставляя наиболее полезных на сегодняшний день людей. Вас вернут когда будут востребованы ваши способности. – проговорил профессор Снейк, открывая дефолтную игру офисных работников на дисплее.

– Когда я чувствую себя счастливым больше одного дня, у меня возникает подозрение, что от меня что – то скрывают. Профессор Снейк, можно задать вам пару вопросов личного характера? – спросил Овальд, впервые взглянув в выцветшие от времени глаза своего визави.

– Конечно, друг мой. Всегда интересно общаться с людьми, которых возможно, больше не увидишь в этом времени. Это ведь люди будущего, приятно сознавать, что люди, возможно, вспомнят меня через сто, пятьсот, а может и тысячу лет… – проворковал мистер Снейк не отрываясь от игры.

– Вы считаете себя полезным, мистер Снейк? Вот вы имеете право на существование в нашем времени? В чем ваши уникальные способности? Вы что, единственный, кто умеет с умным видом играть в компьютерные игры, решая при этом судьбы людей? – холодно спросил Овальд не отрывая от Снейка свои темные глаза.

– Что? Ах, вот вы о чем… Вы далеко не так глупы, как мне показалось. С разумным человеком приятно беседовать, но трудно работать. Видите ли, мистер Овальд, в этом кабинете работали разные люди, но лишь я идеально вписался в схему этой работы. Дело в том, что мне глубоко плевать на людей подлежащих заморозке, мне так же безразлично, дождутся ли они своего часа востребованности или нет. Я просто делаю свою работу, и делаю ее хорошо, ничего личного. Будь вы на моем месте, вы бы испытывали угрызения совести, пытались бы как – нибудь помочь людям уйти от этой необходимой процедуры. – Сказал Снейк и посмотрел своими светлыми, старческими глазами в темные, острые зрачки пилота.

– Да, палачи были нужны в любые времена. Вы мне нравитесь, мистер Снейк. Говорят, у меня отвратительный вкус, но в вас есть что-то интересное.

– Вы забываетесь, молодой человек, где находитесь и с кем разговариваете. Думаю, что на этом мы закончим нашу милую беседу, – сказал профессор, оторвавшись от игры и забыв нажать на паузу. – В общем, так, Овальд Чейз, завтра утром вы обязаны явиться сюда в десяти часам утра на криокансервацию. Советую прийти, поскольку в случае отказа, вы подвергнитесь процедуре принудительно. Лицензии пилота вы на неопределенное время лишаетесь по моей личной инициативе для вашей же безопасности. Что бы дров не наломали. Получите ее, когда выйдете из «капсулы». Далее я вас не смею задерживать, всего доброго.

Овальду захотелось что – нибудь сломать, разбить… Но кабинет был пуст и ломать было нечего. Даже дверью не хлопнуть – они сами раздвигаются.

Пробираясь к выходу, Овальд ощутил, что ему не хватает воздуха. Нет, не того стерильного кабинетного воздуха, а настоящего земного: кислого, с привкусом земли.

Выйдя на улицу и глубоко вдохнув кислый воздух, он начал размышлять о том, что делать дальше.

«Куда идти? Поехать и проститься с родителями? Пойти и напиться с друзьями из летного училища, что бы жизнь лучше казалась? Что? Что? Что?»