Остров выживших - Карен Трэвисс

Карен Трэвисс

ОСТРОВ ВЫЖИВШИХ

Посвящается Аласдеру Хоггу, превосходному организатору действий в чрезвычайных ситуациях, который уладил бы проблемы Хасинто за считаные часы

Выражаю искреннюю благодарность Майку Каппсу, Роду Ферпоссону, Клиффу Блежински и всем сотрудникам «Еріс» за создание мира удивительной красоты; редактору Трише Нарвани («Del Rey») за обеспечение тыла, координатору Сью Моу («Del Rey») за огневую поддержку, Майку Краулику и Джерри Холкинсу из «Penny Arcade» за то, что уговорили меня взяться за эту работу, и Джиму Гилмеру за техническую поддержку, без которой я бы никогда не справилась.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ОТ: ПОЛКОВНИКА ВИКТОРА С. ХОФФМАНА,

26-Й КОРОЛЕВСКИЙ ПОЛК ТИРАНСКОЙ ПЕХОТЫ

КОМУ: ВЫЖИВШИМ ГРАЖДАНАМ КОГ

RE: РЕШЕНИЕ ОБ УНИЧТОЖЕНИИ ХАСИНТО,

2-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА МОРОЗОВ,

ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ ПРОРЫВА

Я пишу этот документ, прекрасно понимая, что он может погибнуть. Но если он сохранится, то я надеюсь, что будущие поколения поймут решение нашего командования.

Сегодня в 14:10, после того как Саранча начала минировать туннели под Хасинто, Председатель Ричард Прескотт санкционировал упреждающий удар и приказал войскам затопить город. Целью этой операции является не только уничтожение туннелей врага — предполагается также ликвидировать армию Саранчи, проникшую под Хасинто. Час назад началась массовая эвакуация жителей по суше, воздуху и по воде.

Мы считаем, что иного выхода у нас нет. Атака в Лэндоуне, во время которой мы напали на Саранчу в ее туннелях, привела к значительным потерям и не смогла остановить наступление противника. Члены отряда «Дельта» под командованием сержанта М. Феникса установили местонахождение королевы Саранчи и получили сведения о том, что противник собирается проделать дыру в основании плато с целью захвата Хасинто. Поскольку сил у нас недостаточно, чтобы предотвратить это, мы решили, что остается лишь один выход — застать Саранчу врасплох. Мы приняли решение об уничтожении нашей последней твердыни.

Отряд «Дельта», проникнув в командный центр противника, сообщил нам, что Саранча сражается под землей на втором фронте против некоей своей разновидности, которую они называют Светящимися. После затопления Хасинто Саранчой вражеские позиции также оказались бы под водой; по-видимому, потоп, помимо уничтожения человечества, имел целью также и уничтожение Светящихся. Пока мы не полностью понимаем природу этого конфликта.

У нас остался единственный путь — причинить живой силе Саранчи максимальный ущерб и одновременно спасти остатки людей, которые могли бы воссоздать наш мир. Мы уверены, что враг никогда не оправится от этого удара. Сами они, по-видимому, считают, что потоп сотрет с лица земли Светящихся; в то же время покойный профессор Адам Феникс был уверен в том, что вода поможет расправиться с Саранчой.

В настоящее время мы не можем оценить собственные потери; эвакуация при данных обстоятельствах неизбежно должна привести к большим жертвам среди гражданского населения. Но альтернативой этому является полное исчезновение человечества.

Председателю Ричарду Прескотту и мне уже приходилось принимать решения крайней важности. Четырнадцать лет назад мы отдали приказ привести в действие «Молот Зари». Я не могу говорить от имени Председателя, но, как солдат, я прекрасно знаю, сколько смертей лежит на моей совести, и оплакиваю каждого мужчину, женщину и ребенка, погибших в результате моих действий. Если бы существовал иной путь, я бы боролся до конца, но не сделал бы того, что сделал. Однако иногда можно спасти самое дорогое, лишь уничтожив его.

Мы еще раз просим у вас прощения. Но это единственный выход.

ПРОЛОГ

«Королевский Ворон-471», воздушное пространство Хасинто, массовая эвакуация жителей города, зима, через четырнадцать лет после Прорыва

Теперь нам конец. Это точно.

Только посмотрите вниз. Лодки, тела, вода хлещет. С Хасинто можно попрощаться, дети мои.

Я повторяю: это отвратительно. Вот я стою здесь, выглядываю из кабины «Ворона», который кружит над городом, как будто мы прилетели на экскурсию в ад. Вот под нами промелькнула Башня Октус — точнее, то, что от нее осталось. Везде вода, но город еще и горит, над ним висит вонь дыма и бензина. Вот дерьмо, он тонет. Весь чертов город исчез.

И это мы его потопили. Пятнадцать лет мы дрались, защищая его, и вот чем все закончилось — мы сами разрушили его к чертям собачьим. Но по крайней мере, черви тонут вместе с ним. Им тоже крышка. Это возмездие.

Дерьмо!.. Ненавижу летать! Сейчас меня вырвет. Но я не могу отвести глаз от воды.

Я едва слышу слова лейтенанта Штрауд сквозь шум винтов:

— Эй, Коул!

Взгляните на эти тела в воде — это люди, не червяки. Значит, спасательных шлюпок на всех не хватило. Сколько народу жило в Хасинто? Несколько миллионов. Даже имея сильный флот, мы не смогли бы всех вывезти отсюда. Как хорошо, что не мне пришлось решать, кому оставаться в живых, а кому тонуть. Должно быть, моряки сейчас чувствуют себя паршиво. А на это посмотрите только — чертова яхта плывет. Ну вот кто, мать твою, мог после Дня-П содержать здесь шикарную яхту? Лучше бы ты, богатенький дядя, постарался подобрать по пути несколько человек.

— Коул… — Аня Штрауд сидит у меня за спиной, на коленях у нее устройство связи. Ей приходится кричать изо всех сил, чтобы ее услышали. На борту у нас все, кто остался от командования. — Председатель Прескотт, полковник Хоффман, — и Аня. Она не может ни с кем связаться по рации, но старается изо всех сил. И я тоже. — Коул, как ты думаешь, они выберутся?

— Не слышу, что?

— Маркус. Дом. Бэрд.

— Мэм, они не из тех, кто умирает так просто. — Иногда я верю в это, и сейчас мне особенно хочется в это верить, и Ане тоже. И еще я хочу верить в то, что Берни выбралась. Проклятие, ведь леди Бумер просто ненавидит воду. Наверное, сейчас она зла как черт. — Они на другой птичке. Будьте уверены.

Аня кивает, как будто расслышала меня. Да, дерьмо все это собачье. Я столько товарищей потерял, что иногда по ночам спать не могу — у меня перед глазами стоят их лица. Но я просто обязан верить. Если я перестану верить, отчаяние станет распространяться как зараза. И скоро остальные тоже перестанут верить. Командный дух. Только это имеет значение — что на войне, что в трэшболе.

— Все с ними будет в порядке, лейтенант! — кричит полковник Хоффман. Он как будто ищет кого-то — высунулся из кабины, смотрит, как город смывает в унитаз. — Все будет в порядке.

Прескотт сидит около поперечной переборки, склонив голову, словно в молитве. Уже поздновато для этого, приятель. По лицу его видно, что он понятия не имеет, как вытащить нас из этого дерьма, и Хоффман смотрит на него так, как будто знает, что тот в полной растерянности.

Аня продолжает что-то говорить насчет Маркуса. Я слышу плохо. «Вороны» — ужасно шумные штуки.

— У меня… даже шанса… поговорить… с сержантом Фениксом, — говорит она, называя его по фамилии, как будто я не догадываюсь насчет их двоих. — Поговорить… по-настоящему.

Я легко могу заполнить пробелы. Черт, да какая разница теперь, скажешь ты это или нет? Почти весь мир погиб. Те, кто остался, — калеки и страдальцы. А вы с Маркусом ходите вокруг да около уже шестнадцать или семнадцать лет. Только чокнутые так себя ведут.

— Ну хорошо, тогда составьте список вещей, о которых хотите сказать ему, мэм, — кричу я, — потому что опять можете все забыть.

— Что-что?

— Составьте список!

Я не могу больше смотреть на кошмар, творящийся внизу. Поэтому я смотрю вверх. Небо затянуто дымом и кишит «Королевскими воронами», и все летательные аппараты, какие мы смогли поднять в воздух, направляются в никуда, так же как лодки и люди, которые смогли выбраться из Хасинто по суше. Смешно — сейчас, когда столько вертолетов собралось на одном клочке неба, кажется, что у нас есть настоящие ВВС.

Но нет, это все, что у нас осталось. У всей чертовой Коалиции.

Пилот торопится. Мы догоняем других «Воронов», и я заглядываю в кабины проносящихся мимо вертолетов, высматриваю знакомые лица. И знаете что? Клянусь, эта хреновина с верой работает. У большинства солдат хватило ума надеть шлемы, кроме свихнутых вроде «Дельты» и меня. И вот, чтоб тебя, я вижу вдалеке светлые волосы Бэрда! Вон он. Он нас тоже заметил. Мы приближаемся.

Да, точно, вон они, стоят в главном отсеке напротив нас — Бэрд, Дом, Маркус. У Бэрда на лице идиотская ухмылочка — не помню, чтобы он когда-нибудь был так рад меня видеть! — и, чтобы показать, что тоже рад, я стучу по нагрудной пластине, потому что слышать меня он все равно не может. Маркус и Дом просто кивают — они не улыбаются. Выглядят они дерьмово.