Зеркало. Итоги лирики - Сергей Осипов

Зеркало

Итоги лирики

Сергей Осипов

© Сергей Осипов, 2017

ISBN 978-5-4483-3501-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Грани и рефлексии

Cogito ergo sum

Я мыслю, значит существую…А если мыслить перестал?А если попросту ликую,как по весне в лесу листва?Ужели прав мыслитель грозный?Часы парения – не в счёт?Тогда я стану сам серьёзным,сказав: существованье – гнёт.Гнёт тех теней пресуществленьясуществ, сухих по существу,что видят знаки зла и тленья,бросая взгляды на листву!

Плотин

Природа – разукрашенная кукла,труп убранный, никем не погребённый:в подтёках рана на груди распухла,и искры звёзд срываются с гребёнок.Ребёнок искренний у зеркала не лживо,закалывая иглами причёску,и детским голосом: «Покуда живы,не надо делать за страницы сноску.Весь мир – пред нами. Так читай в захлёбе!Есть – только это. Остальное – бредниТех рыбаков, что не поймали в хлябиДуш человечьих даже миг к обедне».

Море

Я со скалы отвесной к морюглядел в зелёные глаза.Плескались в них любовь и горе,истома, нега и гроза.Так, проходя мимо девчонок,ловя ресничный полувзмахзелёных глаз, фигур точёныхразгадывая тайный знак,я понял вдруг, что вся природане стоит чистого листа,она в любое время годадушой, как зеркало, пуста.Но, если к хладноватой граниприникнет Духа ясный лик,то, как начертано в Коране,вдруг станет муравей велик,тот, Кто ноги моей подругилегко исследует изгиб,пока, застыв в волшебном круге,в шлепке ладони не погиб.

Мисхор

Ты помнишь утренний Мисхор,куда мы плыли на рассвете?Вставало солнце из-за гор,и рыбаки снимали сети.Русалка билася хвостом(верней, хвостами) о каменья,напоминая нам о том,что всё в природе – раздвоенья…Полувакханка-полуматьнесёт свое дитя на берег.Ныряльщик хвост ей отломатьрискует, ей никто не верит.Пусть в чешуе, пусть холодна,но ведь любила, как земная.И чашу горечи до днаиспила, счастия не зная.

Валаам

Горизонтальных линий торжество.Лес густо стелется синеющей полоской.А до него – сверкающий просторводы, манящей и немного жёсткой.Шуршит трава под осторожным шагом.Волна коснуться ленится стопы.Закат над горизонтом виснет флагом.И свет сплетается в тяжёлые снопы.Так, вчитываясь в краски и шумы,я ощутил пугающую поступьнезримого холодного господстваогня, которым мы обожжены.

Луг

Я лёг на луг. В волне зелёной лесаплескались птицы. Было глубоко.По ниточке серебряной отвесаросы взбегала капелька легко.Над лугом мошкара возводит город,упругих траекторий волшебство:здесь клювы шпилей, башенок зазоры,мерцающий, трепещущий острог.И всё поёт! Вселенная облитатеплом и светом. Нет в помине тьмы!В упрямом гуле трудовых молитврождаются свершенья и умы.Вдали, как в перевёрнутый бинокльплывут столетия рассудочной тоски.Бог-подмастерье остро щурит око,на холст кладёт последние мазки.

Белозерск

Село рыбачье. Домики как щепки,заброшенные северным прибоем,лежат на берегу. Надвинув кепки,гуляют парни в праздничном запое.От церкви к церкви вихрем пыль несётся.Немало лет ей минуло с рожденья.Подслеповатым глазом смотрит солнце,на стёклах, в лужах ищет отраженья.Природа – сумасшедшая девчонка!Повсюду зеркальце ей хочется найти:от капельки росы до глаз под чёлкой —– вот вехи пройденного разумом пути.

Пифагор

спасаясь от преследования врагов,

не перебежал поля, засеянного

бобами, чтобы не затоптать их.

Это стоило философу жизни.

Не побежал гипотенузойон через поле напрямик.Ему не жизнь была обузой,в ушах стоял бобовый крик:«Остановись! Ты нас затопчешь!Мы тоже жизнь. Беги кругом!»И он свернул, поверив в общностьмеж полем глины и умом.

Зенон

учивший, что стрела не долетит до цели, и что Ахилл никогда не догонит черепаху, возглавил в родной Элее заговор против тираннии. Потерпев неудачу, доставленный в цепях к правителю, он откусил и выплюнул на пол язык, желая показать, что язык не нужен там, где нельзя говорить свободно.

Видевшие это сограждане устыдились собственной участи и, отбросив страх, свергли тираннию в море.

Весь зримый мир стрела пронзила.Стрела единства! Наповал!Олень в прыжке! Но тает силаи в хмурый рушится провал.А за стеною слышны крикии звуки мелкие борьбы.Он тонет, разгребая бликина грани собственной судьбы.А завтра пред лицом тирананенужный выплюнет язык.Свобода попрана! Охрана?Но он ли к смерти не привык?!

Гегель

Я видел: воробей на розу сел,как в каплю крови, не запачкав лапки.Он хохлился, качался и коселна ласковой дурманящей подставке.Так хохлится и жмурится душа,в твоё бездушие ступая, Георг Гегель,не ищущее лживых привилегий,но в истину кидающее шаг.

Восточный рынок

Луны дынь плывут в созвездьях винограда.А звездочёт – мудрец в тюрбанес тупым убийственным вниманьемсчитает на ладони деньги,как будто видит в них весь рынок:овалы дынь, себя в тюрбане,приказы глаз, и слюнки в зубкаху той красавицы в шальварах.

Мараканда

В беспамятстве лоскутный Самарканд,весь шитый нитками танцующих узоров,в прохладу сада брошенный смарагд,на плечи гор взбирающийся город.В гуденьи рынка, в чаде чайханы,в дрожании прозрачного фонтанао чем мечта мечети Биби-ханум?Мечтает меч загадочной страны!Запеклись губы улочек кривых,надтреснутых от жара, словно плетиупали руки города во рвы,и мечутся в бреду его мечети.

Батуми

Пограничники, пальмы, пиво,зелёной волны прибой.Вы спросите: что за диво?Батуми всегда со мной.Здесь девушки столь красивыи ласковы, но пороймешает проклятое пиво,пограничники и прибой.Ты скажешь ей: мшвениеригогона, пойдём со мной.Она ответит: не верю,забудешь, вернувшись домой.Но я, вопреки Хафизу,тебя не забуду вовек.Гогона, оставь капризы,пойдём со мною на брег!

Ялита

Здравствуй, прекрасная Ялта!Совдепии дивный рай.А вас, кто на пьедестал встал,не угнетает жара?Помните, как на Капри?Прогулки, шахматы, бриз…Сомнений не зная капли,вы верили в коммунизм.Но впереди, как ни пялься,виднелся только Гулаг.Два друга – чугунных пальцасжимают Ялту в кулак.

Марли

Язык залива лижет плоский берег,где сонные отары валуновжуют в тугой медлительности вереск,поругивая сфинксов-шалунов.Здесь некогда ледник холодным краемнадрезал нежной жизни стебельки.Обиженная больше не играет,попав в оцепенения силки.В оцепенении застывшая природа.Величествен наш северный пейзаж.Гудки туманом скрытых пароходовсиренами сварливыми визжат.Как лемех плуга лес вдали ржавеет,осеннею коррозией разъят,и сыпется в заросшие траншеивсей тяжестью окалины наряд.От дальности замедленным движеньемна юг уходят клином журавли.И остаётся, словно в утешенье,картонная коробочка Марли.

Шумы

Шумы в природе как в стихах размеры:когда я слышу моря мерный шум,то, узнавая метрику Гомера,размеренней протяжнее дышу.Дубовых рощ роскошная картавостьпочти как море, всё же – не Гомер,пожалуй, Ариостовы октавыпохожий из поэзии пример.Но есть шумы отравленные будто,со скрежетом взвиваются они,и, кажется, встаёт из-за станинБодлерово болезненное утро.

Ранняя весна

Чуть мертвенный мольберт мольбы природыприготовляет красок акварель.В пустых полях не отшумели воды —глянь! – их перебивает сонный шмель.Прозрачные берёзы в чёрных рамахдубрав, не отошедших ото сна.День или два – во всех укромных храмахмолитвы раздадутся голоса.

Селигер