Мёд жизни - Святослав Логинов

Логинов Святослав

Мёд жизни

Святослав ЛОГИНОВ

МЕД ЖИЗНИ

Хоть не пил он, а только хотел.

Л.Кэролл

- Мед жизни сладок и горек одновременно, в нем собраны ароматы всех цветов, морозный свет горных вершин и тьма морских провалов. Он холоден и горяч, в нем сошлись все противоположности...

Гоэн - седобородый рыцарь Опавшего Листа обвел взглядом слушателей. Никто не шевелился, все молча и торжественно внимали с детства знакомым словам. Слова были как песня, как причащение перед битвой.

- Бархатные шмели собирают сладкий оброк с садов и гречишных полей Резума. Лесные пчелы гудят в чащах непроходимого Думора. Хищные осы копят росистую свежесть ковылей Нагейи, острую и летучую, как они сами, - при этих словах Зеннах - Свистящий рыцарь, молча сверкнул черным глазом и приподнял бровь, изогнутую как сабля. - Ледяные шершни вьюгой облетают торосы безжизненного Норда в поисках снежного цветка. Мириады их истаивают в пути, но последний приносит каплю ледяного нектара. Так рождается мед жизни. Медленно созревает он, и никто не осмеливается приблизиться, боясь нарушить великое чародейство...

- Фартор! - слово это, не сказанное никем, прозвучало резко и грубо, прервав рассказчика. Оно словно пригнуло к земле засохшие деревья, песок перестал сыпаться с выщербленных скал, а сидящие рыцари сдвинулись теснее, ища друг в друге поддержки. Тяжеловесный Хум - рыцарь Соли прижался доспехом из задубевшей кожи к сверкающему плечу Турона, и рыцарь Ледяного Меча не заметил прикосновения своего извечного противника. Зентар - юный рыцарь Первой Травы тревожно оглянулся, но спесивый Бург - рыцарь Стен сдержал насмешку и сделал вид, что ничего не заметил. Недвижим и безучастен остался лишь рыцарь Солнечного Луча. Этот витязь был окружен глубокой тайной: никто не ведал, откуда он пришел, где живет, по праву ли носит свой девиз. Знали лишь его имя - Виктан. Рыцарь Солнечного Луча являлся и исчезал беспричинно, ни один человек не мог предугадать его поступков, не знал пределов его силы. Но то, что сегодня и он был здесь, внушало уверенность. И медлительный Гоэн продолжил рассказ, словно не принесло только что ветром имя врага.

- Мед жизни содержит все качества, известные и неведомые. Свойства соединяются в нем, не гася друг друга. И произойти это может лишь в местности, лишенной качеств. Только отсюда мед жизни не получает ни единой своей частицы. Это Блеклый Край, инертный и пустой. Он скучен, но все же жизнь зависит от него, поскольку здесь стоит чаша, в которой зреет наш мед. Раз в год, в день весеннего равноденствия, чаша переполняется, и мед проливается на землю. Суть жизни возвращается миру. Небо наливается синевой, леса наполняются живностью, люди - силой. Дружба укрепляется радостью, вражда - благородством. Жизнь оплодотворяет саму себя, и лишь Блеклый Край ничего не получает от праздника бытия. Здесь всегда пасмурно, но никогда не идет дождь. Бесплодная равнина тянется на много недель пути, на ней не растет трава, и никто не живет...

- Фар-р-ртор-р!.. - продребезжало среди камней.

- ...и никто не живет, - упрямо повторил сказитель, - ибо даже единый испачканный взгляд может извратить чудесные свойства чистого меда. Рассказывают, что испробовавший меда постигает смысл бытия и видит суть вещей. Тайное становится отрытым для него, а в простом он видит неведомые другим бездны. Но за все прошедшие века ни один мудрец не посягнул на общее сокровище.

- Ф-ф-фартор!.. - прошипело за спиной, словно плеснули водой на раскаленную жаровню.

- Единая капля, текущая на землю из каменной чаши, возвращает силу и здоровье немощному и может, как говорят, оживить мертвого. И все же созревший мед свободно разливается по свету, поскольку ни один человек не осмелился продлить свои дни за счет всеобщей жизни.

- Фар-тор!!! - набатом ударило отовсюду разом, так что нельзя было не обратить внимания на этот гром, остаться безучастным и сделать вид, будто ничего не происходит.

Гоэн вскочил, меч его, не кованный, а выращенный лесными харраками, прочертил над головами огненный круг.

- Ты можешь не трудиться, повторяя без конца свое имя! - крикнул Гоэн. - Я хорошо слышу. Я не знаю, кто ты и каков из себя, но клянусь, что кем бы ты ни был, через день тебя здесь не будет. Мне даже жаль тебя - ты затеял бессмысленное дело и сам знаешь это. Неужели ты надеешься победить все силы вселенной разом? - Гоэн опустил меч. - Молчишь? Ты правильно сделал, что умолк. У тебя еще есть время до завтрашнего утра. Но берегись, если утром мы увидим, что путь к чаше закрыт.

Ответа не было. Старый воин оглядел сереющие окрестности, а затем на правах старшего, распорядился:

- Рыцари леса разводят костер, горожане готовят ужин. Остальные выделяют добровольцев - быть ночной стражей.

В словах Гоэна не было обиды или унижения. Все знали, что в Блеклом Краю не у всякого загорится огонь, и уж тем более не просто накормить воинов там, где пища лишена вкуса. Поэтому гордый Бург распустил ремни на мешке и начал доставать провизию, а сам Гоэн и рыцарь Шш, бывший не человеком даже, а покрытым замшелой корой лесным духом, отправились за валежником.

- Кто согласен караулить ночью? - спросил Хум. - Я думаю - достаточно троих.

Тотчас поднял руку Зентар. Юный рыцарь Травы не представлял, как можно улечься спать накануне первой в своей жизни битвы. Вторым стал Бестолайн - рыцарь Бездны. Лучшего сторожа нельзя было и пожелать. Жизнь под землей лишила Бестолайна глаз, но обострила слух, так что в самые темные ночи рыцарь Бездны чувствовал себя уверенней всего. Об этом воине легенд ходило, пожалуй, еще больше чем о Виктане, а знали о нем еще меньше. Нельзя было даже с уверенностью сказать - человек скрывается под черненым панцирем или одно из мрачных подземных существ, принявшее людские законы и получившее имя рыцаря. Но сегодня его тайна не тревожила главное, что он был вместе со всеми. Третьим караульщиком вызвался Виктан.

В Блеклом Краю не бывает закатов, просто привычный сумрак сгустился сильнее, и стала ночь. Огонь костра не рассеивал ее, не помогал видеть. Те из рыцарей, кто мог и хотел есть, придвинулись к котлу. Двое рыцарей, опрометчиво давшие обет поститься до самой победы, отвернулись, чтобы не смущать себя видом яств, поскольку припасы Бурга были вкусны даже здесь. Шш задумчиво ковырял сучком в зубах. Людская пища была ему не по вкусу, и вообще, он мог не есть месяцами. Недвижим остался и Бестолайн. Забрало его шлема, сплошного, без прорезей для глаз, никогда не поднималось и, кажется, было приварено к нащечникам. Зато Виктан вовсе снял шлем, так что все могли рассмотреть его, хотя и не принято было глазеть на рыцарей. Не было во внешности неведомого воина ничего сверхъестественного. Был он далеко не мальчишкой, но и старческая дряхлость еще много лет обещала обходить его стороной. Твердый подбородок, прямой взгляд серых глаз, худое лицо, словно выточенное из плотного дерева, лишь возле глаз чуть заметно лучатся морщинки, видно в юности Солнечный рыцарь любил смеяться. Проседь, осветлившая темные волосы, говорит не о возрасте, а о пережитых бедах. Ел он немного и молча, как и все остальные воины.